Группаналитический взгляд на влюбленность (окончание)

Другие функции любовных историй в групповой психотерапии

В то время как романтическая любовь универсальна, ее представление отличается от человека к человеку, с бесчисленными вариациями на эту тему. Это основа историй любви, отраженных в искусстве и медиа, затрагивающая как универсальные, так и уникальные повороты в каждой истории. Штернбергом (1998, 2013) было разработано и исследовано понятие любовных историй. Он выдвигает на первый план то, как мы все подвержены широкому кругу историй, которые передают различные версии того, как любовь может быть понята и принята. В результате воздействия на нас таких историй, и в соответствии с нашими ранними отношениями в семье, в том числе мифических и бессознательных версий первичной сцены, мы со временем формируем наши собственные истории о том, какой любовь может быть - и будет - для нас лично.

Такие истории имеют непосредственное отношение к группе. Повествование, как основа процесса психотерапии в группе, подчеркивалось целым рядом авторов (Edelson and Berg 1999; Stacey 2003). Как правило, история является выражением основной схемы человека (Young и др., 2003) или жизненного сценария (Steiner 1990), который имеет тенденцию иметь далеко идущие последствия для жизни этого человека. Часть терапии является вызовом, деконструкцией и возможной реконструкцией истории, особенно там, где есть элементы разочарования и неудачи, которые стали самосбывающимися пророчествами. Личные истории любви являются значимыми в этой связи: повествование влияет на отношения на всем их пути, обычно вместе с предположениями об их развязке и окончании. Многие истории лишь наполовину осознаются и, из-за элементов травмы и стыда, они становятся инкапсулированными, недоступными для осмысления или совместного использования. В группе мобилизованы несколько конструктивных процессов:

• Группа выступает в качестве слушателя для различных повествований, часто давая членам возможность впервые сформулировать свои любовные истории.
• Группа генерирует множество различных историй, давая участникам возможность услышать истории других людей и пересмотреть свои собственные в свете других.
• Групповые процессы резонанса и зеркального отображения порождают ощущение универсальности.
• Члены группы могут подвергать сомнению истории друг друга и стимулировать “перерассказывание” или преобразование повествования.
• Поскольку члены группы начинают развивать разные истории, они могут начать экспериментировать в отношениях по-новому.

Группа обеспечивает среду, в которой истории можно рассказывать и пересказывать, формируя и реконструируя, создавая потенциал для изменения и преобразования.

Каждый из двух ранее обсуждавшихся участников группы пришел со своей версией истории любви. История Джин была целиком из разочарования и обиды, с предположением, что она никогда не сможет создать удовлетворительные отношения с мужчиной. Важным подтекстом была смерть ее отца, когда ей было шесть лет. Группа помогла ей понять, что ее сложные отношения с мужчинами могут быть следствием утраты ею отца. Другим подтекстом была ее преданность по отношению к своей матери, что не делало жизнь ее собственной или имеющей отношение к ее собственной. Рассказывание и пересказывание этой истории позволило Джин осознать влияние, которое мать оказала на ее жизнь и признать доступный ей выбор.

Группа в качестве безопасной базы

Предусматривает вышеописанное положение группы как защищенной эмоциональной базы. Эта функция групповой психотерапии была разработана в рамках теории привязанности (Glenn 1987; Marrone 1994), подчеркивая значение стабильной, последовательной межличностной среды, в которую человек может приходить и возвращаться обратно каждую неделю. Это приобретает дополнительную значимость для членов группы переживающих перипетии поиска партнера, налаживания связей, свиданий, рисков интимных отношений и так далее.

Группа в качестве свидетеля

Мной (Nitsun 2006) ранее были выделены функции группы в качестве свидетеля в ситуациях, когда индивид или отдельная пара оказывается в ситуации конфликта, боли или злоупотребления - или действительно любой ситуации, которая получит пользу от независимого и беспристрастного наблюдения. Интимные отношения, как правило, происходят в социальной изоляции. Пара отступает за границы общего пространства в собственное частное пространство; мир держится в неведение, как эти отношения разворачиваются. Но изоляция пары, особенно в отсутствие дружбы или семейной поддержки, может создать проблемы. Индивидуумы могут чувствовать себя растерянными и разбитыми, пытаясь ответить на вызовы новых отношений. Отсутствие поддержки, заинтересованных других, создает вакуум, в котором индивид может прибегнуть к самозащите, обороне и временами разрушительным действиям. Отношения могут не выдержать нагрузки двух людей самостоятельно борющихся с этой напряженностью. Группа в качестве свидетеля может слышать, наблюдать и реагировать так, чтобы предложить свою точку зрения, иначе в противном случае эмоциональная сложность взаимоотношений может быть непреодолимой.

Как отмечалось ранее, участники группы обычно выражают активный интерес о связях друг друга вне группы. Это особенно важно в ситуациях, когда проблемы возникают в отношениях: где есть неожиданные затруднения, внезапные ухудшения или осложнения отношений, такие как открытие того, что партнер женат, угрожает насилием, сексуальные преступления или возникновение конфликтов и агрессии: маленьких и больших потрясений и неожиданностей, например тех, которые испытал Марк в ходе своих отношений. Индивидуум будучи втянутым в эти события часто не в состоянии отойти на достаточное расстояние и взглянуть со стороны, чтобы понять, что происходит и как реагировать. В это время функция группы в качестве свидетеля выходит на первый план.

В случае Марка, группа помогает обратить внимание на трудности, которые предшествовали распаду его первых отношений в группе. Они помогли прояснить его и вклад его партнера в проблему и свидетельствовали горе Марка. Это сделало распад отношений более терпимым.

Группа, как "третий"

Функция группы в качестве свидетеля пересекается с ее значением как «третий». Различные авторы, в том числе Андре Грин (2005), Огден (1997) и Фишер (1999), подчеркивают необходимость в эмоциональном развитии третьего, - человека, который существует за пределами пары и может принести здравомыслие, в противном случае чреватые последствиями ситуации. Наиболее распространенным является пример, когда отец становится "между" матерью и ребенком в его раннем развитии, помогая смягчить потенциально подавляющее влияние матери и противостоять риску симбиотических материнско-детских отношений. Группы очень хорошо становятся "третьим". Это возможно, потому что есть сила в количестве: позиция группы в качестве третьего умножается за счет нескольких разных голосов. Большинство расцветающих отношений, которые я наблюдал в групповой терапии, получили пользу от присутствия группы в качестве третьего.

В случае Мэри, группа предоставила функцию третьего, которая отсутствовала в ее развитии в связи с ранней потерей отца. Это помогло смягчить ее чрезмерно интенсивные отношения с ее матерью и облегчить ее открытость к гетеросексуальным отношениям.

Другой вариант третьего находится в понятии Бриттона о триангулярном пространстве. Увязывая это с результатом Эдипова комплекса, Бриттон (1989) утверждает, что когда примитивные эмоции любви и ненависти к любимому объекту может быть терпимы в сознании ребенка и родителя, то существует прототип “для объектных отношениях третьего вида”. Это третье положение, из которого можно наблюдать объектные отношения. Это создает потенциал для того, чтобы видеть себя во взаимодействии с окружающими и ценить другую точку зрения, удерживая свою собственную: способность размышлять над собой время от времени отражаясь в глазах других и размышлять над другими оставаясь собой. Это триангулярное пространство (Бриттон 1989, стр. 86-7), обеспечивает "возможность быть участником в отношениях под наблюдением третьего лица, а также быть наблюдателем в отношениях между двумя людьми". Этот сложный психологический навык очень силен, когда группа рабочая: участники учатся смещать свои привычные межличностные рамки  и, тем самым, получают навык, который помогает им видеть себя и других в рефлексивной петле. Это является ценным активом в осуществлении отношений, помогая избежать солипсистской позиции, которая могла бы привести к трениям с родными и близкими людьми, имеющими отношение к развитию отношений.

Межличностное обучение

Ялом и Leszcz (2005) рассматривают межличностное обучение в качестве лечебного фактора в групповой психотерапии. Многое из того, что я описал выше, попадает в эту категорию: функции группы, в качестве безопасной базы, в качестве свидетеля и в качестве третьего, это все облегчает межличностное обучение. С самостоятельной психологической точки зрения, группа может рассматриваться как сложное селф-объектное поле (Segalla 1998). Группа включает в себя множество различных отношений в единое целое, создавая более богатое межличностное поле, чем в индивидуальной терапии и обеспечивает возможность участия и обратной связи от различных членов группы. Как селф-психологи уже указывали, есть широкие возможности в группе, чтобы обнаружить и взаимодействовать с селф-объектным опытом: зеркалирование, идеализация, twinship, слияние, потребность кооперироваться и состязаться (Вольф 1988). Все эти селф-объектные потребности, вероятно, будут активизированы в новых отношениях и сталкиваясь с ними на групповой терапии обеспечивается полезный полигон и сцена для репетиций, помогающие человеку приобрести более сильное чувство собственного достоинства и способность служить связующим звеном между селф-объектной функцией в себе и других.

Другой способ истолкования вышеупомянутого выставляет группу в качестве суррогата семьи. Как широко подтверждено теоретически и документально, истоки романтических отношений находятся в семье, где качество ранней привязанности сильно влияет на последующую картину отношений личности (Dinero et al. 2008): сиблинговая конфигурация также вносит вклад в этот процесс. Но семья, как правило, это котел эмоций, амбивалентных отношений с запутанными границами и осложненная противоречиями, такими как соперничество, зависть и враждебность. Эти противоречия, конечно, во многом неизбежны, но они являются основой и наполнением семейной жизни. Групповая психотерапия имеет свои напряженные отношения, но в первую очередь это неизвестность группы с большей возможностью дистанцирования и отражения. Это группа без априорной эмоциональной интенсивности семьи, но с возможностью обрабатывать межличностные напряженности, которые возникают. Так, участники группы могут в равной степени испытывать соперничество и зависть, но исследование этих чувств становится важной задачей группы и менее всего подходят, чтобы подорвать и саботировать отношения. Группа выступает как холдинг и содержит потенциал, который похож на семью, но без разрушительных аспектов необработанные семейных отношений.

В то время как группа может генерировать сложные отношения, важно не игнорировать более простое и прямое межличностное обучение. Одной из основных областей в отношениях является коммуникация: способность общаться, обмениваться чувствами и мыслями в отношениях с другим. Это влечет за собой способность ментализировать мысли и чувства свои и других (Fonagy and Bateman 2008). Различными способами эти способности - или их отсутствие - могут либо создавать, либо разрывать отношения. Групповая психотерапия предоставляет уникальную возможность изучать и практиковать эти навыки, так как процесс течения группы фундаментально коммуникативный. Фоукс (1964) называл это обучением эго в действии. Шульте (2000) выделяет интерсубъективный процесс, как наиболее уместный в группе. Эмпатические и адекватным образом напористые межличностные процессы, проявленные в группе добавляются к жизненно важным ресурсам, необходимым для отношений.

Марк вошел в группу с трудностями коммуникации. Травматический опыт детства привел к его закрытости, сокрытию своих чувств и иронии как способу держать людей на расстоянии. Кроме того он шел на крайности выражая гнев и ярость. Когда он впервые попытался построить серьезные отношения "снаружи", он сорвался в нерегулируемое эмоциональное состояние, не в силах передать свои чувства и потребности. Группа позволила ему найти более эффективные способы общения.

Группы могут быть полезными для участников в больших и малых своих проявлениях. В отличие от индивидуальной терапии, советы и поддержку можно свободно искать и свободно получать. В одной группе, участник мужчина понял, что он невольно обидел свою подругу. Беспокоясь о том, как он мог бы загладить свою вину перед ней - общая проблема для него - он оказался не в состоянии затронуть эту тему вообще. Другой участник группы, более опытных в сердечных делах, придумал простое решение: "послать ей букет цветов". Совет был принят и имел положительный эффект. При этом пациент узнал значение простого невербального жеста, демонстрируя своего рода случайный, но ценный опыт межличностного обучения, что является характерной чертой групповой терапии.

"Патологии" любви

Я поставил «патологию» в кавычки, отдавая предпочтение пониманию, а не патологизации более серьезных трудностей, с которыми люди сталкиваются при создании отношений. Надо признать, что некоторые из этих трудностей могут быть глубоко укоренившимися и проблематичными, но они могут также отражать более распространенные, если не универсальные трудностей.

Нарциссизм

Термин «нарциссизм» используется по-разному. Популярно, это связано с поглощенностью собой, формой себялюбия. Фишер (1999), однако, указывает на то, что это больше о непереносимости независимости другого, трудность в принятии обособленности и различий. Он предполагает, что это отражает парадоксальную тоска по другому, но по такому другому, кто подходит под идеальный образ и вполне приятно, и, следовательно, не реален.

Диагностическая категория нарциссического расстройства хорошо разработана и существует обширная литература о природе нарциссических отношений (e.g. Higgitt and Fonagy 1992; Kernberg 2004). Тем не менее, то, с чем я обычно сталкиваюсь, это не примеры «абсолютного» или первичного нарциссизма, а борьба многих людей с нарциссической частью их личности и это создает трудность в примирении потребности личности и потребности другого. Многие люди, в даже относительно функциональных отношениях скользят между зацикленностью на собственной личности как автономной, независимой сущности и как личности зависимой, нуждающейся в близости и интимности: и параллельно с этим, воспринимают другого как лишнего, как “расходный материал”, или как глубоко необходимого для эмоциональной поддержки и даже существования. По моему опыту, этот конфликт между противоположными представлениями о себе и других лежит в основе многих проблем отношений и опыта влюбленности. Одним из проявлений конфликта является идеализация, которая вспыхивает в процессе влюбленности: любимый человек есть, по крайней мере временно, воплощение всего того, что является желательным и замечательным, и "безумством" любви является волнение при обнаружении идеализированного другого. Но проблема возникает в столкновении с неизбежным разочарованием, открытие того, что и у других есть недостатки, что отношения могут испортится, что нет идеального удовлетворяющего другого. Может ли это быть переносимо, с сожалением и грустью, возможно, является самым острым вопросом в процессе отношений, что показывает разницу между приземленными, реальными отношениями и отношениями воображаемыми, но всегда иллюзорными.

Это по своей природе человеческие проблемы и нет никакого реального лечения от них: но можно понять и прояснить болезненные напряженности. Групповая психотерапия, как и большинство других вмешательств, не имеет простого ответа. Тем не менее, по моему опыту, посещение долгосрочной психотерапевтической группы предоставляет некоторый путь к ответу на эти вопросы, разделяя их таким образом, что корни их в лежат в универсальном опыте каждого человека. Обсуждение может быть уроком в том, как оставаться на связи, когда конфликт между сходством и различием угрожает разорвать отношения друг с другом.

Марк служит примером таких проблем. Нарциссическая тенденция к превосходству и самодостаточности, скрывая травму детства и уязвимости, нашла отражение в его беспорядочной сексуальной жизни. Его первый попытки создать серьезные отношения высвободили интенсивную идеализацию другого, что выходило за рамки того, что было возможно в отношениях, и привело к краху отношений. Группа помогла ему справиться с последующими чувствами разочарования и отчаяния, в конечном итоге способствуя более реалистичному отношению.

Полезно провести различие между здоровой и нездоровой идеализацией. Как эго-психологи отмечают, что идеализация - это нормальная потребность в развитии (Wolff 1988). Точно так же во влюбленности, здоровая идеализация другого является неотъемлемой частью процесса. Но идеализация должна идти на компромисс, позволяя другому показать свои недостатки, уязвимости, человечность.

Нарциссическая чувствительность

Существует еще одно проявление нарциссизма, которое отличается от указанного выше. Это касается большой чувствительности многих люди по отношения к тому, что представляет их самоценность: их внешний вид, знания, способности и индивидуальность. Там могут быть глубокие чувства неполноценности: практически обратная сторона нарциссизма в его исключительной и грандиозной форме. Многие приходят к психотерапии страдая от нарциссических травм в своем развитии из-за отсутствия зеркального отражения и отклика: их недостаточно замечали, ценили, поощряли и любили. Следствием этого может быть пожизненная чувствительность к дальнейшим нарциссическим травмам, тяга к поклонению и восхищению, и глубокой уязвимости к пренебрежению, отказам и реальным или воображаемым оскорблениям. Это представляет собой проблему не только для самовосприятия и убеждений человека, но и для его отношений, так как существует большая чувствительность. Чувствительность такова, что некоторые даже не рискуют вступать в отношения: другие делают это, но остаются в состоянии повышенной чувствительности к воображаемому или фактическому отвержению.

Мой опыт показывает, что психотерапевтические группы очень полезны в области нарциссической чувствительности. Хотя люди часто боятся групп из-за их потенциала для непонимания и травмы, на самом деле у большинства пациентов, я считаю, есть положительный опыт работы в группе. Члены группы, как правило, щедры на похвалу и признательность, но и несут конструктивную критику, и такое сочетание может помочь уязвимому эго укрепиться. Вид чужой уязвимости помогает унифицировать чувствительность и уменьшить чувство изоляции и странности. Это особенно ценно в условиях стыда и унижения испытанных вследствие неудавшихся отношений, которые происходили в течение периода жизни группы.

Джин выросла со смутным чувством собственного достоинства. Она стала успешным профессионалом скрывая глубокие серьезные сомнения по поводу собственной привлекательности и доброжелательности. Отчасти это, как представляется, было связано со смертью ее отца. Несмотря на то, что он не отверг ее как таковую, в ее голове она не чувствовала себя достаточно хорошей или достаточно привлекательной, чтобы удержать его. Череда неудачных отношений с мужчинами позже в жизни подтвердили ее опасения. В групповой терапии, мужская оценка ее как женщины выявила явное противоречие.

Основной комплекс

Еще одна тревожная область в развитии близких, интимных отношений обозначена Глассером (1979) как “основной комплекс”. Он описывает особенно интенсивную амбивалентность к близости. Глубинное и распространяющееся стремление к интимной близости осциллирует с ужасом поглощения. Получается замкнутый круг: страх перед поглощением чередуется со страхом отвержения. В некоторых случаях невозможность должного разрешения создает садомазохистские отношения с объектом, которые могут быть воспроизведены с другим (Perelberg 1999). Многие говоря о происхождении основного комплекса сходятся в том, что он происходит от примитивных поглощающих отношений с матерью в младенчестве в отсутствие «третьего», отца, который мог бы вмешаться и помочь регулировать интенсивные циклы близости и тревоги между матерью и ребенка (см. комментарии выше о третьем).

Эта модель относительно часто присутствует у людей, которые посещают психотерапевтические группы. Их история взаимоотношений говорит обо всем этом. Не удивительно, что эти отношения обычно ломаются под тяжестью амбивалентности. Групповая терапия - это полезная рамка отношений, во многом потому, что такая же картина отношений часто вступает в силу в отношениях пациентов с группой. Это находит свое отражение, например, в способе их присутствия на группе. Периоды хорошей посещаемости, когда ощущается некоторая близость к группе, может сменяться периодом пропусков встреч. Становится ясно, что неустойчивая посещаемость пациентом скрывает большое беспокойство по поводу пребывания его в тесном контакте. Постепенно, с течением времени, такая картина уже не может игнорироваться, и становится возможным исследовать и понять такое поведение. Люди в группах, как правило, тяготеют к усилению таких процессов и показывают улучшение саморегуляции в отношениях, не поддаваясь ни катастрофическому поглощению или уходу.

Пэм была очень непостоянна в своем посещении группы. Она описывала интенсивное чередование между близостью и отдалением в своих отношениях. Она вела себя так же в группе, проходя через циклы открытости и близости, а затем отвергая группу пренебрежительно и исчезая на неопределенное время, сохраняя группу в постоянном подвешенном состоянии. Она первоначально сопротивлялась любому вызову этой модели, но постепенно признала глубокие опасения вторжения в свое пространство и начала посещать группу более регулярно.

Одна из целей вышеприведенных примеров, это проиллюстрировать точку зрения, что, несомненно на серьезные патологии, связанные с сексуальностью и отношениями, эти проблемы часто отражают напряженность, которая существует в большинстве отношений. Группа помогает унифицировать проблемы, которые в противном случае могут показаться глубокими и неразрешимыми.

Любовь внутри и снаружи группы

Я до сих пор отмечал прогресс в отношениях членов группы вне группы. Но это не должно исключать саму группа, и как желание и любовь вызываются и передаются между членами группы. В моей публикации “Группа как объект желания” (Nitsun 2006), я описываю часто либидинально напряженную атмосферу группы, которая может быть столь же реальна, как и отношения членов вне группы и как это влияет на их внешние отношения.

Многие пациенты приходят в групповую терапию в поисках любви. Обычно, люди приходят в надежде найти секс в группе, романтическое партнерство, и возможно, даже “любовь всей своей жизни”. Фантазии о других членах группы, часто имеют сексуальный оттенок: будут ли в группе привлекательные женщины/мужчины, чтобы стимулировать и, возможно, удовлетворить мои желания, мои глубочайшие желания? Вы ли этот человек? Учитывая неудовлетворенность, которую могут испытывать люди в своих отношениях (в некоторой степени эмоциональное или сексуальное их отсутствие), болезненные переживания после разрыва недавних романтических отношений или чувство застревания в хронически неудовлетворительных отношениях, то не удивительно, если уровень либидинальных потребностей в групповой терапии высок. Сложность тут может быть в поддержании границ между желанием вызванным в группе и правилом абстиненции. Несмотря на то, что большинство членов группы, в моем опыте, соответствуют этому правилу, признавая, что это является способом защиты их и группы,  все же есть случаи сексуального экспериментирования и формирования партнерских отношений вне группы. Это, как правило, является большой проблемой, зачастую держится в секрете от группы, неожиданно выходят на свет и ставят дирижера в трудное положение. Такая ситуация может потребовать принятия решения о принадлежности к группе главных героев: должны ли они остаться в группе или уйти? Должен ли один остаться, а другой уйти? Как правило, такие ситуации погружают группу в кризис, и это может занять несколько месяцев до того момента, как проблема будет решена, часто оставляя тень тревоги в группе.

Существует мнение, что сексуальные эксперименты вне группы являются следствием неадекватной либидинозной атмосферы в группе: что открытый разговор о сексе и желании в группе стимулирует неадекватное отыгрывание. Мое личное мнение состоит в том, что как раз наоборот: не говоря о сексе, и притворяясь, что желание и влечение не существует, мы в большей степени провоцируем сексуальное отыгрывание. Мой опыт показывает, что открытость в разговоре о сексуальности и желании в группе лучше его сдерживает и контейнирует, а не перевозбуждает и провоцирует.

Существует почти всеобщее согласие, что формирование отношений членов вне группы является неблагоприятным развитием отношений. Но есть и противоположная точка зрения, не документированная как таковая, которая признает, что внешние контакты в какой-то степени неизбежны, и не обязательно плохо заканчиваются. Я знаю несколько давнишних пар, которые были созданы в терапевтической группе: члены, которые почувствовали притяжение друг к другу, рискнули встретиться на улице, обнаружили взаимное стремление к более глубоким и более обязательным отношениям и продолжили встречаться. Проблема заключается в том, что для каждой пары, которая достигает этого, есть и другие пары, чьи отношения за пределами группы продвигаются с трудом, ставят их в трудное положение и оставляют их и группу с болезненным наследием разочарования и гнева. На мой взгляд, границы группы очень важны конкретно по таким причинам, как эта. Оппортунистические попытки установить такие вне-групповые отношения слишком уязвимы для крушения, совершенно независимо от их воздействия на группу. Одной из целью группы должно оставаться способствование отношениям вне группы с партнерами негрупповыми, группа служит возможности открыто говорить о желании и близости, исследовать открыто и не субъективно, но с целью укрепления отношений вне группы.

Роль группового терапевта

Я знаю, что я до сих пор очень мало говорил о роли группового психотерапевта.

Роль группового терапевта похожа на ту, что в любой группе. Это, по сути, вспомогательная роль, давать группе значительное пространство для развития собственной культуры и терапевтической динамики. Но дирижер также имеет важную функцию холдинга. Группа играет такую важную роль в поддержке участника/ов, проходящих через штормы влюбленности, что и сама нуждается в тесном холдинге. Следовательно, все задачи динамического администрирования (Фоукс 1964), такие как установка и поддержание границ, управление перерывами в работе группы, управление входом и выходом в группе, требуют пристального внимания. Фоукс (1964) сказал: "Если дирижер смотрит за группой, то и группа будет смотреть за участником". Но групповой терапевт - это не просто управляющий границами: он/она - это и живое присутствие с его/ее желаниями, человек, чьи собственные истории отношений и текущие интимные отношения будут влиять на то, как он/она реагирует на тему влюбленности и какие сильные эмоции будет испытывать в процессе этого. Кроме того, могут быть видны его/ее собственные различные реакции на членов группы, создавая сильную чувствительность и соперничество за любовь дирижера. Важно, чтобы дирижер был в достаточном контакте с его/ее собственными желаниями и реляционными тревогами и понимал как они могут сознательно и бессознательно влиять на группу. Прежде всего, дирижер должен быть открыт к повествованию о любви в различных ее ипостасях, так группа может ориентироваться на интерес дирижера и его открытость.

Важная функция касается морали группы и как групповой терапевт влияет на это. Вопросы интимности, пола, сексуальная ориентация и сексуальные фантазии являются неотъемлемыми частями современного романтического повествования, но все они сильно загружены эмоциональной и сложной личной и групповой моралью. Как я уже отмечал (Nitsun 2006), групповая мораль может быть негласным, неявным, но тем не менее критическим фактором в развитии сексуального и романтического повествования, и я считаю, что дирижер имеет большую ответственность чтобы повлиять на это.

Область, в которую групповой дирижер наиболее сильно вовлечен это перенос и контрперенос. Это когда дирижер становится объектом любви в группе, либо для отдельного члена группы или для всей группы в целом. Обычно говорят, что перенос происходит через группу в горизонтальной, а не вертикальной направленности, другими словами, что члены группы становятся фигурами переноса и контрпереноса друг для друга и что существует - или должно быть - меньше внимания на переносе в сторону дирижера (Фоукс 1964). Тем не менее, у меня нет сомнений на этот счет, что дирижер в группе остается мощным объектом переноса и подчиняется его/ее собственным, часто интенсивным, чувствам и контрпереносу. Перенос на дирижера может или не всегда может быть очевидным в группе, возможно потому, что групповые терапевты склонны игнорировать или недооценивать его. Но, по моему опыту, идеализированный перенос на дирижера, с романтическим и/или эротическим оттенком, является общим в группах и как дирижер управляет им будет иметь значительное влияние на характер дискурса и общий процесс хода группы.

Манн (2003) проводит различие между прогрессивным и регрессивным эротическим или романтическим переносом. «Прогрессивным» видится эротический перенос, как здоровый, развивающий и потенциально дающий развитие, в то время как «регрессивный» взгляд видит его как нездоровый и вытекающий из примитивных, даже психотических, частей личности, которые могут подорвать терапию. В конечном счете, Манн предполагает, что может быть как прогрессивный, так и регрессивный аспекты эротического переноса и что баланс будет зависеть от конкретных лиц, вовлеченных в психотерапевтический контекст. Конечно, групповая психотерапия изменяет контекст. Если достаточно сложно обращаться с эротическим или романтическим переносом в индивидуальной психотерапии, то в группе это более сложная задача, где чувства и поведение гораздо более публичны и открыты. Прогрессивным типом романтического переноса по отношению к групповому терапевту (или если на то пошло, к другим членов) управлять легче, чем регрессивным переносом. Прогрессивные переносы, по моему опыту, могут быть обработаны с помощью признания его, и как правило, без углубленного исследования, которое может происходить в индивидуальном анализе. Этого может быть достаточно, чтобы включить и облегчить перенос и придать ему силу таким образом, чтобы он не подавлял участника или группу. Вполне возможно, что это окажет скудное воздействие на глубину переноса, но здесь не может быть большого выбора, учитывая, сколько времени должно уделяться и потребует больше внимания к переносу, и как это может привести к перекосу динамики группы. В то же время, не учитывать перенос вообще, на мой взгляд, это ошибка. Это может не мобилизовать здоровые аспекты переноса, лишая индивида необходимости проверки переноса, и также не даст рывок ему в своем развитии. Это было бы также неверным сигналом  в группе: что чувства желания или любви к групповому терапевту (и другим членам группы) не ограничиваются и не выражаются.

Из того, что я знаю о регрессивном эротическом переносе в группе, это очень сложно. Это имеет тенденцию происходить в контексте тяжелых пограничных черт участника группы, эротический аспект связан с весьма агрессивным, преследующим и персекуторным состоянием ума. В идеале, с достаточным пониманием и терпением, он может быть проработан. Но, в равной степени, это может оказать разрушительное воздействие на группу. Вместо того, чтобы открыть сексуальный или романтический дискурс, он может закрыть его. Это может быть очень трудно, если вообще возможно, чтобы держать индивида в группе и механизмов для участника, чтобы остаться, и возможно с этим придется считаться.

Наконец, есть вопрос об эротическом или романтическом контрпереносе группового терапевта. Важно провести различие между контрпереносными реакциями и спонтанными желаниями дирижера и чувствами, возникающими в потоке группы. Дирижер, как и любой другой, не может помочь, но чувствует желание, привязанность и романтические побуждения по отношению к одному или большему количеству людей в группе. Это само по себе не является контрпереносом. Эти реакции, как отмечает Moeller (2002), разумеется встречаются, но непредсказуемы в группах и, конечно же, должны быть поняты и не разыгрываться. Главным образом, они являются ценными в рамках групповой культуры, которая поощряет признание желания, хотя дирижер сам и по отношению к себе здесь более ограничен, чем другие члены группы в том, что может и не может быть выявлено в группе. Фактический романтический контрперенос со стороны дирижера в группе, где чувства терапевта зеркально отражают влюбленного пациента, в моем опыте редки, хотя я даю один такой пример в предыдущей публикации (Nitsun 2006). Там, где это происходит, дирижер потенциально запутывается в интенсивном процессе отношений и это, на мой взгляд, почти всегда требует дополнительной поддержки или супервизии.

Размышления

В отличие от распространенного мнения, что проблемы взаимоотношений требуют работы углубленного индивидуального анализа, выводы этой главы показывают, что группа предлагает полезное окружение и что совместное использование с другими опыта переживания влюбленности может быть благоприятным и преобразующим.

Опыт описанный мной проливает некоторый свет на вопрос о взаимосвязи между парой и группой. Этот вопрос относится не только к паре в групповой психотерапии, но и к более широкому вопросу о том, как социальные группы воспринимают пару. То, что я говорил ранее требует повтора. Кернберг (1995) утверждает, что отношение группы к паре амбивалентно, с одной стороны это любование парой, но с другой стороны это зависть и желание ограничить ее, желая подчинить и вписать в традиционное общество. Мой опыт показывает, что, в то время как группы могут препятствовать паре через такой консерватизм, который подчеркивает Кернберг, и использовать пару в качестве защиты от тревоги и отчаяния, как предположил Бион, в целом психотерапевтические группы приветствует такое соединение в положительную сторону. Зависть, несомненно, вспыхивает в группах, в которых один или несколько членов группы пользуются успехом в отношениях, а другие нет, но в целом я нахожу, что участники, чтобы быть открытыми в группах, в некотором смысле, лучше сдерживают, а не усугубляют зависть. Во всяком случае, динамика спаривания, в том числе вызывающая желания и обещание исполнения, имеет возбуждающий эффект на группы. Как я уже отмечал в своей книге о сексуальности в группах (Nitsun 2006), Эрос, как организующий принцип любви и эротики, также принцип притяжения в общем смысле, процесс связывания (Abel-Hirsch, 2001). Это двигатель психотерапевтической группы, иногда оспариваемый анти-связывающими свойствами анти-группы - но, как мы надеемся, любовь победит, так что будем надеяться группа сохранится.

В заключение, я надеюсь, что я передал мощный межличностный контекст, что групповая психотерапия предоставляет для людей, борющихся с превратностями поиска первичных любовных отношений, испытывающих воздействие влюбленности и проблемы установления взаимоотношений, которые появляются после первого воодушевления романтики. Если бы мне пришлось подвести итог одним словом о вкладе группы в подобных ситуациях - это был бы холдинг - поддержка прохождения индивидуума (и символически пары) через бурный и иногда травматичный опыт влюбленности и всего, что с ним следует. Опыт влюбленности, будь то в полном романтическом смысле или в символическом смысле, и ликвидация последствий, вызывает не только волнение и беспокойство у присутствующих, но и повторяет предыдущий опыт первых “влюбленностей”, тоска по идеализированному объекту, моменты осуществления желания и неизбежные периоды разочарования и отчаяния. Влюбленность является одним из важнейших психических рисков. Групповая психотерапия предлагает контекст, который может сделать риск более терпимым.

Замечание об уровне развития, на котором психотерапевтические группы функционируют: хотя у меня есть несколько отсылок к истокам любовных отношений в раннем детстве, групповая психотерапия как правило, не поощряет регрессию как часть лечебного процесса. В отличие от некоторых форм индивидуальной психотерапии или психоанализа, мы не делаем предположение о том, что возобновление развития требует погружения в инфантильные состояния. Группа, как правило, рассматривает взрослого, как взрослого, даже там, где может быть повторение ранних эмоциональных состояний. Я согласен с Шавереном (1995), который комментирует, что аналитики, которые концентрируются на отношениях мать-дитя и не обращают внимания на более зрелую взрослую сексуальность могут злоупотреблять своими полномочиями. Сосредоточившись на инфантильных отношениях, они могут препятствовать росту более зрелой сексуальности и отношений. Группы, кажется, интуитивно это знают, ценят и стремятся к взрослому выражению их взаимоотношений. Я вижу это не как защиту или избегание, а как отражение мудрости группы.

И, наконец, в то время как рисуется положительная картина отношения группы к понятию влюбленности, я должен внести ноту реализма. Это путешествие я описываю как трудный путь. Группа часто спотыкается, застревает, терпит неудачу, должна пережить разочарование и отчаяние, и признать свои ограничения в решении всей сложности проблем отношений. Не все удается в формировании или поддержании отношений. Некоторые покидают группу в состоянии супружеского блаженства. Даже там, где отношения успешны, влюбленность уступает чувству обыденности и жизненной борьбе и сохраняющейся уязвимости человеческого бытия.